Зачем в Воронеж приезжали американские шпионы?

Зачем в Воронеж приезжали американские шпионы?

Необычный гость побывал в студии «МОЁ! ТВ» накануне дня работников органов госбезопасности, который чекисты отмечают 20 декабря. Полковник КГБ в отставке, кавалер двух орденов Красной Звезды, почётный сотрудник госбезопасности Анатолий Никифоров начал службу в органах через год после кончины Сталина – в 1954 году. На пенсию он вышел в 1993-м, с должности заместителя начальника воронежского управления ведомства. Но продолжает работать до сих пор (сейчас он секретарь межконфессионального совета при областной Думе). Недавно Анатолий Кириллович выпустил очередную свою книгу – «Ложь и правда о КГБ». В студии мы поговорили с нашим гостем о том, чем занималась одна из самых закрытых спецслужб в СССР.

О сталинских репрессиях и «антисоветчине»

Мы спросили автора, что подвигло его к написанию этой книги.

- Я хотел развеять некоторые мифы компрометирующие органы КГБ, - утверждает Анатолий Никифоров. - И тем самым косвенно помочь нынешним органам которые вышли из недр КГБ. Дело в том что сила органов в их связи с массами. А возводившейся клеветой на КГБ эти связи были ослаблены.

Это кажется неправдоподобным, но выпускник томского государственного университета Анатолий Никифоров, которого в 1954 году пригласили на службу в комитет государственной безопасности (КГБ), знает о репрессиях на опыте своей семьи.

В 1937 году расстреляли его деда по материнской линии, потому что он имел мельницу, маслобойку и шесть коров.

Анатолий Никифоров. Фото: Игорь Филонов

- Мама говорила, что они, дети, вставали в пять-шесть часов и работали дотемна, - вспоминает Анатолий Кириллович. – И лишь когда не справлялись, нанимали людей. А деду поставили в вину, что он использовал труд батраков… Так получилось, что, когда я пришёл на службу в КГБ, началась реабилитация репрессированных. Конечно, в то время в КГБ ещё было немало тех, кто нарушал закон. Но мы, молодые сотрудники, пересматривая уголовные дела, поражались тем безобразиям, которые творились в 1937-1938-м. Думаю, это позволило выработать определённый иммунитет к беззакониям и жестокости. Про себя могу сказать смело – после этого за время своей работы я вместе со своими коллегами спас от тюрьмы как минимум 10 человек. Мы всегда старались предупредить преступление, а не арестовать человека. И широко использовали профилактику. За годы моей работы в Воронеже не судили ни «диссидентов», ни «антисоветчиков», ни «террористов». Узнали, что парень хочет устроить взрыв в здании областной прокуратуры за якобы неправильный приговор отцу – отговорили. Узнали, что рабочий авиазавода распространяет листовки с критикой советской власти, устроили ему самый настоящий разбор в коллективе в присутствии его отца. И бросил он это дело.

Об «осведомителях» КГБ и прослушке

В случае с репрессиями Анатолий Никифоров признаёт то, что о них пишут историки. А вот популярный постулат о том, что КГБ в СССР знал обо всех и обо всём, опровергает с жаром.

- У нас за все эти годы не было в разработке ни одного воронежского учёного, писателя или журналиста. Ни одного! – наш собеседники на глазах превращается в жёсткого полковника КГБ. – Мы не собирали на них досье. Как не собирали слухи и сплетни. А негласный аппарат – да, конечно, существовал. Эти люди поставляли исключительно ценную и полезную информацию обо всём подозрительном, что происходит у них на работе. И, естественно, речь шла не о фабрике «Работница» и не о какой-нибудь больнице, а об оборонных предприятиях и научно-исследовательских институтах. А теперь представьте каково им было – ехать после работы на другой конец города, чтобы встретиться со мной на конспиративной квартире… В начале девяностых обидно было слышать, как этих людей называли стукачами и сексотами. На такой системе получения упреждающей информации держатся все спецслужбы мира. Тотальное прослушивание – тоже миф. Технические возможности позволяли нам одновременно слушать не более четырёх-пяти помещений в городе. Сейчас у какой-нибудь службы безопасности возможностей больше.

О шпионах, которых нашли в Воронеже

Долгие годы Анатолий Никифоров возглавлял в управлении КГБ контрразведывательное подразделение. Воронеж, по его словам, всегда привлекал разведчиков самых разных государств. Атомная станция, авиазавод, завод по производству ракетных двигателей, ракетные части (об этих частях, расположенных рядом с городом, вообще мало кто знал).

К своему удивлению мы узнали, что задачей чекистов далеко не всегда был непосредственно арест шпиона и показательный суд. Куда важнее было пресечь их деятельность, а дальнейшую судьбу агентов решали уже в столице.

Анатолий Никифоров в гостях у «МОЁ!». Фото : Игорь Филонов

- Одному из английских аспирантов, приехавших по обмену в воронежский вуз, мы дали кличку «Орнитолог», - вспоминает Анатолий Никифоров. – Приехав в Воронеж, он упорно начал распространять легенду о том, что с детских лет увлекается орнитологией. Но все его маршруты в поисках птичек почему-то лежали в сторону ракетных частей в районе курской трассы и аэродрома «Балтимор». Наши бойцы засняли его, когда он ползал в окрестностях едва ли не по-пластунски. Но нужно было поймать с поличным. И мы его спровоцировали. Для этого специально попросили командование ВВС организовать перелёт самолётов из липецкого авиацентра на «Балтимор». Причём так, чтобы истребители пролетели над улицей Фридриха Энгельса. Там располагалось общежитие, в котором жил «Орнитолог». Естественно, он тут же бросился к аэродрому, где мы его задержали за фотографированием самолётов. Это был шпионаж чистой воды. Именно в этом случае никакого суда не было – сработал принцип политической целесообразности. Он оказался членом лейбористской партии, которая относилась к нашей стране лояльно. Было много других случаев, когда мы предотвращали проникновение разведчиков на режимные объекты. И выявляли спецтехнику, которой они пользовались. В семидесятые было очень необычно то, что человек, стоявший как вкопанный на остановке у КБХА, оказался шпионом, наговаривающим текст на американский спутник-шпион, пролетавший над Воронежем.

Шпионажем, как вспоминает Анатолий Никифоров, занималось и большинство дипломатов. В некоторых случаях КГБ достаточно было их всего лишь дискредитировать, чтобы снизить их активность. Например, одного из разведчиков английской резидентуры, прибывшего в Воронеж не по дипломатическим делам, ненавязчиво познакомили с известным воронежским деятелем культуры. А у того – надо же, какое совпадение – якобы нашёлся родственник, работающий на одном из режимных предприятий. Полночи за бутылкой «Посольской» дипломат расспрашивал нового знакомого про этого родственника. Но перепить нашего соотечественника не смог. Зато по возвращении в гостиницу «Россия» устроил дебош, который сотрудники КГБ аккуратно зафиксировали на плёнку. После таких случаев пользоваться услугами «дипломата» разведке, естественно, не имело смысла.

О военных преступниках

Контрразведывательное подразделение в 50-е-70-е разыскало немало тех, кто пытался скрыть своё сотрудничество с противником во время войны. Сменив имя, фамилию, взяв чужую биографию. Большинство этих людей отправились под суд. А вот в качестве примера Анатолий Никифоров привёл случай, когда дело на бывшего полицая органы как раз прекратили.

Анатолий Никифоров. Фото: Игорь Филонов

- Мои розыскники вышли на рабочего воронежского завода, который во время войны на оккупированной территории Украины был полицаем и жил в Воронеже под частично изменённой фамилией, - вспоминает полковник. – Но нам нужно было установить конкретные факты его преступной деятельности. Я отправил сотрудника в командировку на Украину, где он нашёл более десяти свидетелей. И вдруг оказалось, что на самом деле ничего плохого об этом человеке они сказать не могут. Он не участвовал в карательных операциях, предупреждал местных жителей о готовящихся операциях по угону молодёжи в Германию, а многодетным семьям даже тихонько помогал продуктами. Ну что же – стало понятно, что дело нужно закрывать. Но начальник управления задал мне резонный вопрос «Неужели человек так и будет жить заячьей жизнью, опасаясь, что в любой момент за ним придут?» Мы решили с ним побеседовать. И честно рассказали, что у правоохранительных органов претензий к нему нет. Как оказалось, правильно сделали. Он, расплакавшись, признался, что сам несколько раз порывался прийти к нам и признаться во всём, и вот теперь мы сняли камень у него с души.



Нет комментариев. Ваш будет первым!